Tatyana’s Letter to Onegin

Max Lifflander

I write to you – what else?

What more can be said?

Now I know it would be your will

To punish me with contempt.

But you, retaining a scrap

Of pity for my wretched state,

Would not forsake me.

At first I wanted to keep silent;

And trust: my shame –

Forever unknown would remain to you,

Whilst hope was in my heart,

To see you in our village.

If only rarely, at least once a week

If only to hear your voice,

and share mine with you, and

To ponder one thought,

Day and night -- until our next encounter.

But, it is said you are aloof;

And there is nothing brilliant about us,

Though we rejoice in you and in simplicity.

Я вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.

Сначала я молчать хотела;
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Все думать, думать об одном
И день и ночь до новой встречи.

Но, говорят, вы нелюдим;
А мы… ничем мы не блестим,
Хоть рады вам и рады простодушно.